Пригласи меня войти  - Дженнифер МакМахон

– Они выяснили причину пожара? – поинтересовалась она.

Рили покачала головой:

– Нет. Судя по всему, огонь распространялся с большой скоростью. Кроме того, дети и учитель не смогли вовремя покинуть здание.

– Почему?

– Дверь была заперта. И не просто заперта; говорят, что кто-то заклинил ее толстой веткой. Понадобилось некоторое время и масса усилий, чтобы выломать ее.

Еще одно странное совпадение.

– Звучит ужасно, – сказала Элен, глядя на черно-белую фотографию с растущим желанием вернуться в прошлое и предупредить этих детей, как Хетти пыталась предупредить их родителей. Сказать им, что опасность существует на самом деле.

Это была самая жестокая часть истории – собственной жизни или истории человека, жившего сто лет назад, – невозможность любых попыток изменить прошлое.

Элен раскрыла сумочку и достала распечатанную на принтере фотографию сотрудниц фабрики «Донован и сыновья» за несколько месяцев до пожара.

– Познакомься с Джейн Уайткомб, – сказала она и указала на темноволосую женщину в заднем ряду.

– Боже мой, это она, – прошептала Рили. – Она удивительно похожа на Хетти, правда?

Элен сравнила фотографию взрослой Джейн с ее школьной фотографией, а потом с фотографиями Хетти в начальной школе и в ранней юности. Они могли бы быть родными сестрами.

– Очень жаль, что мы ничего не знаем о жизни Хетти в зрелом возрасте, – сказала Элен.

– Подожди, – с лукавой улыбкой заметила Рили. – Самое лучшее я приберегла напоследок.

Она подошла к большому деревянному шкафу с длинными и узкими ящиками. Выдвинув один из ящиков, она достала картину и посмотрела на нее. Это была довольно большая картина в рамке; Элен на глазок определила ее как полотно размером два на четыре фута.

– Что это?

– Позвольте представить: мисс Хетти Брекенридж, – сказала Рили и медленно развернула полотно к Элен.

Та присмотрелась к портрету. Хетти стояла в кроваво-красном платье; ее длинные волосы цвета воронова крыла удерживались сзади двумя гребнями. Губы были выкрашены в тон платью. Глаза сверкали, они манили и бросали вызов художнику. Они казались живыми и как будто двигались, изучая Элен.

«Я тебя знаю, – говорили эти глаза. – А ты думаешь, что знаешь меня».

Элен увидела аккуратную подпись в левом нижнем углу, состоявшую из двух инициалов: У. Т.

– Кто был художником? – спросила она.

– Если бы мы знали, – вздохнула Рили. – Мы провели исследование, расспрашивали людей, знавших местных художников этого периода, но никто не смог рассказать что-либо вразумительное.

– Значит, его имя не сохранилось в истории.

Тогда Элен подумала, что все пропало и что она больше ничего не сможет узнать о Хетти Брекенридж. Но она понимала, что остаются другие путеводные нити вроде живых родственников. Идея о поиске наследников Хетти в буквальном смысле электризовала ее. Будут ли они похожи на Хетти? Будут ли они знакомы с ее историей, передаваемой из поколения в поколение? Может быть, у них сохранилось что-то еще: письма, фотографии и вещи, которые могли принадлежать самой Хетти. Что произойдет, если Элен найдет родственников и пригласит их к себе? Будет ли Хетти довольна ее решением, настолько довольна, что снова покажется им? Не к этому ли Хетти склоняет ее: узнать историю жизни семьи, а не просто отдельные фрагменты, никак не связанные с будущим?

Элен подумала о том, как отец повлиял на формирование ее личности. О вещах, которым он ее научил, и о его историях, которые она по-прежнему носила в себе. Это были истории о его собственном детстве, о давно умерших родственниках и о строительстве домов. Что могла Хетти передать своим наследникам? Какие истории они могли бы поведать?

– Ну ладно, – сказала Элен. – Теперь давай посмотрим, удастся ли нам выяснить что-нибудь о том, что произошло с детьми Джейн, Марком и Энн.

– Попробую найти, что смогу, – ответила Рили, осторожно поставив картину на стол и прислонив ее к стене. Потом Рили устроилась за компьютером в углу, и ее пальцы запорхали над клавиатурой.

– Вы с Натом закончили водопровод? – спросила Рили, не отрываясь от работы.

– Да. Фактически сегодня мы начали возиться с проводкой. Привезли кучу коробок, просверлили отверстия в каркасе и начали укладывать кабель.

– Завтра я буду занята, но послезавтра могу заглянуть во второй половине дня и помочь с работой, – предложила Рили.

– Это будет здорово, – отозвалась Элен и снова обратила внимание на картину.

На шее Хетти было необычное ожерелье: серебряный круг с треугольником внутри. В центре треугольника находился квадрат со вписанным кругом меньшего размера и миниатюрным глазом посередине.

«Третий глаз», – подумала Элен.

– Не возражаешь, если я сфотографирую портрет? – спросила она.

– Само собой, – ответила Рили, продолжая стучать по клавиатуре.

Элен сделала несколько снимков под разными углами. Казалось, глаза Хетти следили за ней, куда бы она ни направлялась.

– Вот, послушай-ка, – сказала Рили. – Марк Уайткомб, сын Джейн и Сайласа, умер в 2000 году. Он был женат, но неясно, остались ли дети, – последовал быстрый перестук клавиш. – Ого! Это уже интересно.

– Что там? – Элен подошла ближе и выглянула из-за плеча Рили.

– Кажется, я нашла Энн, дочь Джейн.

Элен наклонилась ближе и посмотрела на фотографию супружеской пары. Темные волосы женщины были сколоты на затылке, и у нее были тревожные, влекущие глаза. Глаза Хетти. Мужчина был ниже ее, с редеющими волосами и щеточкой усов. Они стояли перед рождественской елкой, обнимая друг друга. Над фотографией был газетный заголовок, набранный крупными буквами:

Прищурившись, Элен увидела дату: 24 мая 1980 года.